Покрасив ногти, Траулько позвонила домой. Проверить обстановку. Там все было как обычно: чёкупилы смотрели мультики, чёпожрать – футбол. Майор дала мужу ясные, четкие указания на вечер, хотя понимала, что это глас орущего в крыжовнике. Все равно, все забудет и перепутает. Мужик ведь! Тем не менее, на душе у Траулько стало спокойнее: «это я сказала, это я предупредила…» Она собиралась попудрить усталое лицо, но тут не вовремя зазвонил мобильник. Это беспокоили фигуранты пока незаведенного дела об экстремизме в чебуречной. Агенты два нуля.
– Все в ажуре, гражданка начальник, – произнес знакомый воровской голос. – «Камешек» у нас.
Траулько безмерно удивилась про себя, но вида не подала.
– Где вы сейчас?
– Еще в хоромах. Осматриваемся. По всему видно, что барыга родился в дорогой рубашке.
– Как все прошло?
– Все динь-динь, гражданка начальник.
– Не называй меня так. А что овчарка?
– Это не овчарка, а пердящий слон какой-то! Ой, я извиняюсь! Нечеловеческих габаритов собачка. Я чуть щебня в штаны не наложил, когда ее увидел.
– И как вы с ней справились?
– Дуремар любит собак, а собаки любят его. Он дал ей кусок мяса с хитрой начинкой. Не магазинного, конечно. Магазинное она жрать бы не стала. Сейчас песик спит в своей конуре. Мы его трогать не стали. Хорошо зафиксированный больной в обезболивании не нуждается.
– А сторож?
– Такая же тема, только без мяса. Спит старичок. Мы мимоходом заглянули, проверили. Даже скучно.
– Ладно, тогда закругляйтесь там. Встречаемся через час на станции метро «Ленинский проспект», у входа.
Манчестер многозначительно кашлянул.
– Между прочим, гражданка начальник, за этот «камешек» и мочкануть могут. Нельзя нам увеличить гонорар, а то тут много плохо лежащих ценностей?
Голос Траулько приобрел привкус ацетона.
– Не называй меня так. И ничего не трогайте. Вы достаточно мотивированы. Запомни, необоснованная жадность приводит к разрушению личности.
Манчестер тоже удивился – он и не догадывался, что жадность настолько опасна.
– Тогда заметано, гражданка начальник. Теперь главное – по дороге со страху не обосраться. Ой, я извиняюсь!
Закончив непонятный разговор с Манчестером, Траулько тут же набрала еще один номер. Фрутков ответил не сразу. В телефоне слышна была музыка, и легко узнаваемый голос без пауз гнусавил что-то неразборчивое.
– Слушаю.
– Где вы? Я не понимаю, что происходит, – нервно сказала Траулько. – Они уже с бриллиантом! Я в замешательстве.
Однако Фрутков был спокоен и убедителен.
– Не переживайте так, дорогая. Мы с женой в кино, любуемся Анджелиной Джоли, но у меня все под контролем.
– Что же я должна делать?
– Все, как договорились. Отправляйтесь на встречу с вашими криминальными протеже. Я абсолютно уверен, что они на нее не явятся.
– Вы не забыли о моем условии? Никаких жертв. По крайней мере, сегодня, в мое дежурство.
Фрутков хохотнул.
– Разумеется, моя дорогая. Никакого зверства. Просто немножко насилия ради воспитания уважения к чужой собственности. Кстати, вознаграждение за бдительность уже переведено на указанный вами счет. Еще раз спасибо.
– На здоровье.
– А все-таки жалко, что Анджелина Джоли себе сизьге отчекрыжила! – невпопад закончил Фрутков и отключился.
«Кобель!» – Траулько положила мобильник на стол. Глядя на пластмассового болтуна, наскоро прикинула в уме: пятьдесят тысяч долларов за неполучившуюся кражу придется вернуть, но на секретном счете, о котором не знают налоговые органы, уже лежат восемьдесят тысяч! Если счастье состоит из кусочков, то у Траулько теперь есть восемьдесят тысяч кусочков счастья. Не кисло, но пресловутая женская интуиция предупреждала.
Следующие бесконечные полчаса майор провела, тщательно выщипывая брови. Все было тихо и приятно. Никто не звонил. Наконец, положив щипчики в косметичку, Траулько посмотрела на часы. Пора отправляться на встречу у метро. Встречу, которая не должна состояться. Она встала с места, достала из сейфа пачку долларов, завернутую в целлофан, положила ее в сумочку. Критически осмотрела себя в зеркало. Грудь, талия, попа. Все на месте. Поправила форменную рубашку. Не восемнадцатилетняя фотомодель, конечно, но еще ничего. «С пивом потянет», – как часто говорит ее чёпожрать, когда хочет не жрать.
– Я ненадолго, Не теряйте меня, – мило улыбнулась Траулько капитану Тонкошкурову, который о чем-то говорил по телефону за стеклом в дежурной части. Тонкошкуров, не отрывая от уха трубку, поманил другой рукой Траулько внутрь. Майор нехотя зашла.
– Ну что еще?
– У нас происшествие, Ольга Владимировна, – взволновано зачастил капитан. – Пятнадцать минут назад сторож какого-то особняка сообщил, что слышал выстрелы в доме. Сам-то он сидит в сторожке у ворот. Один идти в дом побоялся – позвонил нам. Мы послали туда наряд в составе сержантов Удочкина и Мартышкина. Они, конечно, разгильдяи известные, но к месту происшествия были ближе всего. Сейчас звонит Удочкин и докладывает, что в особняке обнаружены два трупа. Мужчины. Похожи на криминал. Оба застрелены. Мартышкин охраняет здание снаружи, сторож остался у ворот, а самый опытный Удочкин в доме. Ничего не трогает.
Траулько изо всех сил зажмурилась. Она вдруг почувствовала себя старой, страшной, изнуренной как колхозная кляча, пенсионеркой. (Интуиция ехидно заметила: «А я ведь предупреждала!») Через пару мгновений Траулько пришла в себя, разожмурилась и голосом, как с того света, спросила:
– Вы выяснили, чей это особняк?
– Хозяин, некто Фрутков, по словам сторожа, сейчас в кино. Вместе с супругой. Детей у них нет. Кто погибшие, сторож не знает.
– Как утомительны в России вечера! – устало пробормотала Траулько, направляясь к выходу. – Значит, придется ехать туда самой.
Она вышла на улицу, где стояли покрытые пылью полицейские лимузины разной степени убитости. Села в помятый уазик. И отправилась своей дорогой.
Уже стояла ночь. Весь мир оцепенел во сне. Даже дождь ушел спать. Работали только в Китае – делали новых китайцев. У красивых чугунных ворот служителей закона встретил сторож – лысый дедка в линялой офицерской рубашке. Отставной козы барабанщик. Дедка проворно открыл лязгающие ворота и уазик подкатил к парадному подъезду. Сержант Мартышкин, неподвижный как крест на могиле, охранял входную дверь. Помогал Удочкину ничего не трогать.
Траулько зашла в особняк, увидела свет, услышала звон посуды и прошла на кухню. В громадной белоснежной кухне, украшенной декоративными тарелками с южными пейзажами, сержант Удочкин наслаждался жизнью. Он курил сигарету Мартышкина и пил кофе из хозяйских запасов. Увидев Траулько, Удочкин вздрогнул, кофе расплескалось по мраморной столешнице.
– Что тут у вас случилось, Удочкин? – спросила Траулько, с подозрением принюхиваясь к запаху в кухне.
– А то случилось, что наверху лежат два жмура, – ответил сержант, стряхивая табачный пепел в изящное блюдечко. – Кофе будете, товарищ майор?
– Кофе я не хочу. От него цвет лица портится, – отказалась Траулько. – Пойдем, глянем на жмуров.
Удочкин со снисходительным сожалением посмотрел на майора, но ничего не сказал. Он повел Траулько на второй этаж. Там царил мрак. Удочкин достал служебный пистолет и стволом нажал на широкую клавишу выключателя. Под потолком вспыхнула яркая люстра, на секунду ослепив Траулько. Когда ее глаза привыкли к свету, она увидела неприятную картину. В комнате, немного меньшей, чем зал заседаний Государственной Думы, царил хаос. Стулья были перевернуты, пол усеян бумагами, мусором, какими-то мелкими предметами. На широком кожаном диване лежал человек. Траулько со страхом узнала в нем Манчестера. На полу возле открытого окна застыло второе тело. Это был друг и подельник Манчестера Дуремар. Оба жулика были залиты кровью. Кровь была везде: на мебели, полу, бумагах. Лужи, пятна, капли… Воняло чем-то гадким.
– Кто же их так? – задала глупый вопрос Траулько.
– Не знаю, – честно ответил Удочкин, смирно стоя у выключателя. – Кто-то удачно заземлил мужиков. Мы тут ничего не трогали, товарищ майор.
Траулько сделала несколько осторожных шагов к дивану, но увидела настежь открытый сейф, вделанный в стену.
– А там что?
– Полный ящик драгоценностей. Все разложено по коробочкам, надписано, пронумеровано. Видимо, коллекция, – сдавленно произнес Удочкин, бледнея кожей лица. Траулько это заметила.
– Тебе не хорошо? – заботливо спросила она сержанта. Тот молча кивнул, глядя на трупы. Траулько обрадовано подумала: «Это хорошо, что не хорошо».
– Ну так иди вниз. Подожди меня в кухне.
Удочкин еще успел благодарно посмотреть на майора, поворачиваясь к выходу из кабинета.
